Инженер по образованию, мой папа никогда не был им по сути. Пока позволяло здоровье он был охотником – бил уток, рябчиков, глухарей, ставил капканы. Из глухариных перьев мне мастерились индейские головные уборы. Из кротовьих шкурок шились шапки… Но настоящим папиным призванием было садоводство. Наш участок был местом паломничества окрестных дачников. На шести сотках в Ленинградской области не нашлось места банальной картошке. Зато пышно рос грецкий орех. Сорная полудикая малина прозябала на задворках, а перед самым крыльцом цвела и пыталась плодоносить японская айва. На подоконнике годами цвели ананасы. В парниках вызревал виноград мускатных сортов.
Животноводству тоже уделялось внимание. Курицы и прочая дребедень папу не интересовали – смастерив инкубатор и угробив несколько партий яиц, папа умудрился-таки вывести перепелок. В кустах смородины прыгали кролики. На крыше нашей хибары стояли ульи – пчелы, жужжащие в моих волосах до сих пор остаются ярким воспоминанием моего детства… Мама мужественно терпела все эти причуды – каждая новая идея преподносилась ей как беспроигрышная бизнес-модель и каждая заканчивалась предсказуемым крахом. Папа не терял оптимизма и заговаривал о разведении морских свинок на мясо…
Уже больше десяти лет папа живет в США, в пригороде Сент-Луиса, штат Миссури. Задний двор его дома опять превращен в сад. Теперь там растут дыни и арбузы. Недавно снят первый урожай бананов…
Сегодня папе исполняется 79 лет. Несколько лет назад он поехал отдыхать на Ямайку, поскользнулся, упал и получил тяжелую черепно-мозговую травму, после которой впал в кому. Выйдя из нее, немедленно продекламировал маме сочиненный им на том свете стишок:
Я купил на сейле майку и поехал на Ямайку,
Там свалился мордой вниз и вернулся в Сент-Луис.
Надеюсь, его чувство юмора и жизнелюбие передались мне, хотя бы отчасти.